Архитектор М.К. Геппенер

Максим Карлович Геппенер¹ родился 4 июня 1848 г. в Москве. Свидетельство этому мы находим и в документах о поступивших в Политехникум немецкого города Карлсруэ в 1865 г., хранящихся в архиве современного университета². Здесь же можно прочитать, что он происходил из купеческой семьи³ и что окончил московскую гимназию. По свидетельству И.П. Машкова⁴, это была Третья Московская реальная гимназия на Большой Лубянке. К сожалению, в списке учащихся⁵ этой гимназии за 1862 г.единственном, который удалось на сегодня найти в архивах Москвы, нет фамилии Геппенера⁶. Однако сохранившиеся описания программ гимназии и сведения о сословной принадлежности ее учащихся косвенно подтверждают этот факт.

Списки зачисленных в Политехникум в Карлсруэ. 1866—1867 учебные годы.

В книге “Третья Реальная Московская гимназия”, вышедшей в 1862 г., рассказывается о том, что учащимся предлагалось два курса: “главный, или собственно реальный” и “особый, или классический”. Среди общих для них предметов были священная история, российская грамматика, логика и российская словесность, всеобщая и российская история, чистая математика с начертательной геометрией и физика, география, общая и российская статистика.Изучались два иностранных языка – немецкий и французский, уделялось внимание чистописанию.

Дом А.М. Голицына.
3-я Мужская гимназия на ул. Б. Лубянка, д. 13.В первых трех классах реального курса особыми предметами были черчение и рисование, с четвертого года к ним присоединяли естественную историю, химию, технологию, товароведение, бухгалтерию, счетоводство, коммерческое законоведение и механику. В классическом курсе эти предметы заменялись латинским языком. Реальный курс чаще всего выбирали для детей купеческого и мещанского сословий, а классический предназначался для детей дворян, канцелярских служащих и художников, его считали подготовительным для поступления в университет.

Книга не только рассказывала об истории Третьей реальной гимназии и приводила статистические сведения на момент написания, но также сравнивала ее с подобными учебными заведениями Европы. Так, автор с сожалением отмечал: “У нас нет ни политехнических, ни высших промышленных школ, как на западе, куда некоторые из учеников тамошних реальных школ обыкновенно и поступают для довершения своего специального образования…”⁷. И поэтому совершенно логичным представляется выбор семьей М.К. Геппенера Политехникума в немецком городе Карлсруэ⁸ для дальнейшего обучения.

План Карлсруэ, 1869 г.За годы учебы – с 1865 по 1869 г. – он прошел полный курс строительного отделения. В архиве Университета в Карлсруэ сохранились ежегодные отчеты о предметах, изучавшихся в том или ином году, успеваемости, поведении и прилежании учащихся. Высшей оценкой было “очень хорошо”, далее следовали “хорошо”, “вполне хорошо”, “посредственно” и “плохо”. В отчетах за годы учебы М. Геппенера оценка “очень хорошо” стоит напротив курсов “изучение строительных материалов”, “начертательная геометрия”, “элементарная механика”, “строительные стили”. “Хорошо” за “деревянное моделирование” “рисование от руки”, “рисование фигур”, технический курс, “строительные сметы, эскизы, конструкции”, “орнаменты” и “вполне хорошо” за “рисование ландшафтов”. Из тех же документов известен адрес – Spitalstraße 51 (Шпитальштрассе 51), где М. Геппенер жил во время обучения. В адресных книгах Карлсруэ сохранилась информация, что в 1866 и 1869 гг. здесь проживала и жена московского купца Карла Геппенера, но имя ее, к сожалению, не указано.

Широко распространенная информация об участии М.К. Геппенера в строительстве музея и библиотеки в городе Баден в 1870 г. ныне не получила подтверждения. С 1869 по 1877 г. здесь строится знаменитая купальня Фридрихсбад и других масштабных строительных проектов, по мнению Ульриха Коэнена (Ulrich Coenen), современного исследователя архитектуры Баден-Бадена, в это время не было[9]. Сотрудник Юго-западного Архива Архитектуры и Инженерного Строительства Института Технологии в Карлсруэ доктор Йоахим Клейнманнс (Joachim Kleinmanns), отвечая на наш запрос, предположил, что, вероятно, следует говорить о строительстве под руководством Карла Йозефа Беркмюллера “Sammlungs- und Bibliothekgebäude” в Карлсруэ с 1866 по 1876 г. (в настоящее время – Государственный естественнонаучный музей). К сожалению, найти документы, подтверждающие это предположение, пока не удалось.

В 1871 г. по возвращении в Москву М.К. Геппенер поступает помощником к архитектору А.С. Каминскому. После сдачи экзамена в Академии Художеств Максим Карлович получает “… право производить в России постройки”[10]. Из списка русских художников, составленного к юбилейному справочнику Императорской Академии художеств в 1915 г.[11] известно, что ему было “… дано звание неклассного художника за проект “концертного зала””.

Интересные факты сохранились в “Сборнике постановлений Совета Императорской Академии художеств по художественной и учебной части”[12]. В § 142 Устава 1859 г. отмечалось, что “… звание неклассных и классных художников могут получать и лица, не обучавшиеся в Академии”, исполнив “… по роду своего художества, заданную Советом программу” и выдержав “… экзамен из предметов, положенных для той отрасли художеств, получив такое же число баллов, какое требуется от учеников Академии”[13]. Однако, в 1868 г. Совет обратил внимание на то, что “посторонним лицам”, по сложившемуся обычаю, гораздо легче получить звание “неклассного художника”, представив “… мало-мальски сносное художественное произведение”, без сдачи экзамена[14]. И, указав на то, что при кажущейся ничтожности, это звание дает права личного почетного гражданства с избавлением от рекрутской повинности и податей, профессора постановили требовать с посторонних лиц подчиняться тем же условиям, что и ученики Академии. Так, “… для приобретения права войти в конкурс на получение звания неклассного художника по архитектуре” нужно было предварительно предоставить в Совет рисунки[15], засвидетельствованные “… лицами, известными по своему общественному или служебному положению, в том, что они действительно исполнены представляющим их лицом”[16]. Перечень экзаменов определялся в зависимости от курса, оконченного ранее соискателем[17].

В апреле 1870 г. по предложению профессоров архитектуры был принят новый порядок для участия в конкурсе на звание “неклассного художника”, оставивший без изменения условия подачи прошения в Совет Академии, но требовавший выполнения проекта в классах наравне с учениками. Вместе с ними тем из
Дом А.В.Андреева. Брюсов переулок, д.19.соискателей, кто был признан достойным, полагалось сдавать и выпускной экзамен[18]. К сожалению, пока не удалось найти документы, связанные с обучением Максима Карловича в Академии Художеств, однако дискуссии и постановления Совета, предшествовавшие получению им звания “неклассного художника”, дают представление о том, что именно тогда это не было уже простой формальностью. Также строго контролировался строительным уставом допуск к “постройке зданий”[19]. Требовалось иметь звание архитектора или предоставить свидетельства “… от академии художеств, либо от департамента строительного морского министерства, или же департаментов главного управления путей сообщения и публичных зданий в том, что сии лица имеют в строительном искусстве достаточные сведения, дабы заведовать работами”. С выполнения М.К. Геппенером всех этих необходимых условий начинается его путь архитектора.

Одной из первых (1881 г.) известных на сегодня его построек, стал дом 19 в Брюсовом переулке. Он принадлежал семье А.В. Андреева, дочь которого Е.А. Андреева-Бальмонт вспоминала[20]: “Еще во время ликвидации магазина мать задумала снести во дворе нашего дома все ненужные теперь постройки… И она это осуществила… Построили двухэтажный дом с четырьмя квартирами, выходящими в переулок, и еще два небольших изящных особняка. Строил эти дома помощник архитектора Каминского Максим Карлович Гепнер[21], один из кавалеров старших сестер, оставшийся на всю
Один из небольших особняков во дворе
дома 19 в Брюсовом переулке.жизнь другом нашего дома. Он же отделывал эти дома внутри по последним заграничным усовершенствованиям. Квартиры небольшие, изящные, с лепными потолками, прекрасными паркетами, три-четыре комнаты и со всевозможными удобствами: с чердаком, с погребом, с комнатками для кухарки и для лакея, что тогда было большим новшеством. В старых квартирах кухарка спала обыкновенно в кухне, для лакея не было специального места, он спал где-нибудь в углу передней на сундуке или в коридоре на полу”.

Этот небольшой фрагмент – существенный штрих к портрету архитектора М.К. Геппенера. Можно предположить, что для него было важным разумно и удобно обустраивать обычную жизнь людей, и потому несправедливо звучит в этом контексте такая его характеристика: “Он… занимался по преимуществу проектированием зданий массового назначения и утилитарных дешевых построек”[22]. Из публикаций в газете “Неделя строителя” известно, что в 1882–1883 гг. Максим Карлович выполнил несколько заказов частных лиц, проживавших в разных частях Москвы[23]. В контексте воспоминаний Е.А. Андреевой-Бальмонт сухие строки о перестройке и исправлении тех или иных построек дают повод задуматься о том, что, возможно, именно стремление отделывать дома “…по последним заграничным усовершенствованиям” и “…со всевозможными удобствами” было тому причиной.